Предки Новокраснянцев - донские казаки - пришли жить на реку Мечетную в начале XVII века. Здесь они основали станицу, а затем, после восстания Болотникова, царская казна объявила их крепостными крестьянами и продала воронежскому помещику, а тот, по преданию, обменял их на породистую собаку. Земля оставалась помещичьей вплоть до 1917 года. В округе земля разная: есть тучные чернозёмы - это ближе к Бараниковке, а есть и такая, где растёт разве что один чебрец - это уже ближе к Кременной. Здесь проходит граница между лесом и степью, и её, эту границу, как бы обозначает река Мечетная, тихо текущая в низких песчаных берегах. Мечетную и рекой назвать язык не поворачивается - уж больно смахивает на ручей Но это река со своим легендарным прошлым. Задолго до петровских времён московские картографы её уже обозначали жирной извилистой линией. Как реку Красную, впадающую в Донец. Кстати, тогда ещё Донец не был Северским, а Северным, то есть протекающим за пределами земли Области Войска Донского. Чем же река Мечетная заслужила право быть обозначенной уже на допетровских картах? Прежде всего, она точно указывала казацкую станицу, соседствующую с пограничными поселениями татар, вассалов Крымского хана. И всё же, как свидетельствуют документы, у московских картографов были более веские причины для нанесения на российские карты реки Мечетной: в истории Древней Руси она оставила заметный след. Какой же?.. Впервые на Мечетную меня привёл мой отец, когда мне было шесть или семь лет. На хуторе, недалеко от реки, жил знакомый пасечник. У него мой отец заказал дуплянки. Запомнил: на взгорье, сразу за рекой, серебрился ковыль, и в горячих лучах июльского солнца взгорье казалось кипящим. Пока отец и пасечник беседовали, я искупался в реке. Я плавал на мелководье, касаясь руками дна Вода была тёплой, пахла илом, и я сказал отцу, что лучше купаться в Красной: там вода свежее и приятней. И тогда отец преподал мне первый урок географии: такие реки, как Мечетная, и образуют Красную, а Красная впадает в Донец, а Донец - в Дон, а Дон уже - в Азовское море. ...Может, и море человеческой памяти начинается с малых рек? Многие народы по берегам малых рек отыскивают истоки своей истории. В середине прошлого века на песчаном берегу Мечетной житель Новой Краснянки крестьянин Стариков нашёл старинный русский меч. На мече были выгравированы буквы славянской письменности. По всей вероятности это были инициалы хозяина оружия. Находка не стала сенсацией. Старинные изделия находили здесь и раньше, в частности, поделки из бронзы: бляхи, пряжки, пластины, служившие, видимо, украшением конской сбруи. Если бы меч, найденный Стариковым, был из железа или из бронзы, на него, пожалуй, не обратили бы никакого внимания. Но ценность, по мнению сельчан, представляла рукоятка - она была из серебра Меч несколько столетий пролежал в грунте, и серебро не окислилось. Меч у крестьянина Старикова, согласно молве, выкупил акцизный чиновник, приехавший по своим делам то ли из Купянска, то ли из Харькова. Вряд ли он покусился на серебро - тогда серебряную монету бросали нищим на подаяние На рукоятке был выгравирован хищник, который в здешних местах не водился. Как мне объяснили специалисты, в запасниках Русского исторического музея есть несколько мечей тысячелетней давности: на рукоятке одного из них изображена голова тигра. Меч этот византийского происхождения. Не исключено, что на вооружении русских дружинников было оружие, купленное в Византии или в других странах Востока. В Византии, а до того в Древнем Риме, тигр символизировал силу и бесстрашие. Найденный у реки Мечетной меч мог принадлежать кому-либо из русских князей, очутившихся в здешних местах примерно тысячу лет назад. Река Мечетная, как и леса Кременщины, если не каждый год, то каждое десятилетие открывают нам удивительные тайны. И эти тайны, как правило, связаны с историей нашего края. Меж Северским Донцом и рекой Мечетной среди озёр, полных водоплавающей птицы, веками шумели могучие леса. На упирающихся в небо соснах степные орлы вили гнёзда. Но уже к началу XIX века площадь лесов резко уменьшилась. Напротив устья Красной расположилась пятая рота аракчеевского поселения. Ныне это посёлок Приволье Лисичанского района. И все же даже полтора столетия спустя сосновые боры украшали нашу местность, и один из них подступал к самой железнодорожной станции Кременная Да что подступал! Вековые сосны росли на перроне. Приходилось удивляться, как строители железной дороги (первый паровоз здесь прошёл в 1895 году) пощадили такой прекрасный материал для строительства. Я ещё застал в живых кременян, которые делали отсыпку железнодорожной насыпи. В те годы на строительстве железной дороги работал наш сосед Влас Николаевич Кияшко. Он рассказывал: - Валили только те деревья, которые попадали под насыпь. За каждую сохраненную зрелую сосну администрация (железная дорога была государственной, или, как тогда говорили, казённой) землекопам давали полтинник. На него можно было купить полведра водки. Что и делали. Так что пили и тогда, но леса оберегали всячески. Может быть потому, что лесные массивы долгое время были нетронуты, нам до сих пор предоставляется возможность делать археологические открытия. Одно из них - естественно, для себя - я сделал в мае 1946 года. Примерно в пяти километрах восточнее Кременной было живописное место. Здесь, кроме сосны, росла ольха, яблоня-дичка, груша-дичка, боярышник. Когда-то были и густые заросли ежевики, а из-под корней ольхи пробивался родник. Этот родник мне казался живым существом Вода в нём, прозрачная, как весеннее бирюзовое небо, не струилась, а кипела. Чья-то добрая рука заключила его в деревянный сруб. Родник и до сих пор жив, но вода в нём уже не кипит, а еле сочится Этот своеобразный оазис среди песчаных холмов люди называют Шулечкой (видимо, от слова «шулика» - по-русски «коршун»). Когда-то здесь были гнездовья коршунов. Будучи пастушонком, я довольно хорошо знал здешние леса и озёра Осенью 1942 года, когда фронт коснулся Волги, немцы пустили под топор Кременские сосновые леса - им требовалось дерево для дотов и дзотов Ежедневно по приказу военного коменданта (если не изменяет мне память, военным комендантом Рубежанского округа был немец майор Бауман) полицаи сгоняли в лес работоспособных кременян. Уже к концу 1942 года соснового бора не стало. Вслед за исчезновением векового леса обмелели и высохли озёра. На что озеро Гирявое, глубокое и рыбное, превратилось в илистую лужу, а теперь мало уже кто помнит, где оно было. На месте исчезнувших озёр остались травянистые кочки да мелкорослый камыш. Но сюда ещё, движимая инстинктом, прилетала водоплавающая птица и в высохших кочках пыталась выводить птенцов. Высохшие озёра представляли собой песчаные поляны, легко разрушаемые ветром. Очень засушливым выдалось лето 1946 года. В мае не выпало ни одного дождя. Зато сутками напролёт дули горячие восточные ветры. И всё же берега бывших озёр зеленели: земля ещё хранила накопленную веками влагу, и радовала глаз молодая осока, где сидели на яйцах утки-нырки. Однажды я наткнулся на гнездо, в котором было полтора десятка яиц. Время было голодное, и я уже представлял, как обрадую своих малолетних сестёр Но, к моему огорчению, яйца в пищу не годились - из них вот-вот должны были вылупиться птенцы. Я не стал разорять гнездо, решил дождаться, когда появятся утята. Но когда дня через три я вернулся, 'утят уже не было. Опечаленный неудачей, я возвращался домой напрямик - по дну высохшего озера. И вот там меня ждало открытие На песке ветер обнажил множество мелких предметов. Я стал их поднимать и рассматривать. Это были, как я догадался, наконечники стрел. Большинство их не длиннее ученического пера, трёхгранные, между гранями - дырочка размером с пшеничное зерно. Наконечники острые, как шило, из нержавеющего сплава, похожего на бронзу. Среди коротких нержавеющих наконечников попадались длинные, как мизинец мужской руки. Они были изъедены ржавчиной. Дома свои находки я показал брату Володе, а на следующий день привёл на место, где было скопище этих наконечников. Несколько наконечников нашли у Пшеничного хутора. Мы искали там, где ветер выдувал песок. Насколько мне известно, часть наконечников брат передал в музей, несколько штук подарил учителю истории Павлу Семеновичу Петренко. Этот человек изучал историю Кременского района. Часто выступал в печати. За очерк «Гроза над Чистовкой» он был удостоен литературной премии газеты «Прапор Перемоги». Учитель всерьёз заинтересовался нашими находками, показал их в Киеве. Нержавеющие наконечники, как ему объяснили, половецкие. Их возраст - примерно тысяча лет. В частности, стрелы с такими наконечниками находились на вооружении личной охраны бабушки Александра Невского Бабушка великого полководца была половчанкой, родом с Донца, то есть из наших мест. «Это были исконные земли некогда многочисленного половецкого племени, а может, и плёмён. Сейчас это территория Донецкой, Луганской и частично Ростовской областей. Главным богатством половцев были табуны лошадей, которыми они торговали со своими соседями и даже с Византией. Многие племенные вожди, то есть ханы, были в родственных связях с князьями уже тогда раздробленной Киевской Руси. Благодаря Павлу Семёновичу и брату Володе я довольно рано стал интересоваться историей своего края. Первая догадка о том, что Кременские леса были свидетелями исторических событий возникла у меня, когда я, будучи учащимся Лисичанского педучилища, впервые прочитал «Слово о полку Игореве». Мою догадку о том, что известная битва русских с половцами произошла в наших местах, укрепляли найденные мной наконечники стрел русского и половецкого происхождения. И ещё я узнал, что в разные годы здесь найдено несколько русских мечей. Почему их нашли почти восемьсот лет спустя, догадаться уже было нетрудно. Уроненные в воду мечи снова удалось взять в руки, когда исчезли озёра и на их месте образовались сыпучие пески Ветры-суховеи выдули то, что не могло уничтожить время. Мои коллеги-литературоведы не устают спорить, кто был автором «Слова о полку Игореве». Некоторые историки литературы сходятся на том, что автором был никто иной, как сам князь Игорь. С этой гипотезой нельзя не согласиться, так как поэма содержит ряд мыслей, которые мог высказать только человек, наделенный властью. Да и на Руси в те времена умеющих писать можно было пересчитать по пальцам. Это были, как правило, князья и их дети. До сих пор гадают, где протекает речка Каяла. В середине прошлого века, например, утверждалось, что «Каяла, река на юге, теперь Кагальник». Но кто хорошо знаком с географией и средствами передвижения XII века, и конечно же, с истинной целью похода князя Игоря на половцев, тот легко усомнится в достоверности такого утверждения. Спорят и сейчас, в конце XX века. Особенно это наглядно было видно в дни празднования 800-летия битвы русских войск с половцами, а следовательно, и 800-летия написания «Слова о полку Игореве». И всё же... Найденные на малом пространстве сотни наконечников стрел, несколько мечей и множество предметов от конской сбруи, имеющих русское и половецкое происхождение, наводили меня на мысль, что битва русских с половцами весной 1185 года могла произойти между рекой Красной (в черте нынешней Кременной) и рекой Мечетной. Многолетний поиск вознаградил меня уникальным документом - письменным свидетельством участника того, неудачного для русских похода, в котором путивльский князь Игорь намеревался «поломать копий на дальней окраине степей половецких». Желание у князя было сугубо монаршее: «Пусть я сложу с вами, русские, свою голову, а хочется мне напиться шеломом из Дона». Передо мной летопись, найденная в Костромском Ипатьевском монастыре. Прочитавший её профессор Ключевский отозвался о ней так: « Под пером летописца XII века всё дышит и живёт, всё безустанно движется и безумолку говорит. Он не просто описываёт события, а драматизирует их, разыгрывает перед глазами читателя». Прошу извинить меня за пространное цитирование, но оно стоит того, чтобы мои земляки знали, какое выдающееся событие произошло 800 лет назад на территории нынешнего Кременского района. Текст привожу в свободном изложении, чтобы читатель мог легче ориентироваться в пространстве и времени. Итак, весна 1185 года. Игорь Святославович, внук Олега, отправился из Новгорода (имеется в виду Новгород-Северский Черниговской области) во вторник 23-го апреля, взяв с собой брата Всеволода из Трубчевска (Брянской области), племянника Святослава Олеговича из Рыльска (Курской области) и сына своего Владимира из Путивля. Он же вопросил себе в помощь у Ярослава (киевского князя) Ольстина Олексича с черниговскими ковуями (наемниками). Князья шли медленно, собирая войско и щадя лошадей. И вот, когда они приближались к Донцу (примерно в пятидесяти километрах южнее нынешнего Харькова), вечером Игорь посмотрел на небо и увидел, что солнце похоже на месяц. Он сказал боярам и дружине: - Видите ли вы? Что означает это знамение? Все посмотрели и поникли головами. - Княже!- сказали они.- Это знамение не к добру. Игорь возразил: - Братия и дружина! Тайн Божьих никто не знает. Бог - Творец того знамения, как всего своего мира, а на добро посылает нам его Бог или зло. Посмотрим. С тем Игорь переправился через Донец и, придя к Осколу, два дня ждал брата своего Всеволода, который шёл из Курска другой дорогой. Оттуда они вместе пошли к реке Сальница (нынешний Жеребец). Здесь к ним вернулись разведчики, посланные вперёд, чтобы поймать «языка». Они сказали: - Мы видели ратных людей. Враги ваши ездят, готовые к бою. И вы или идите вперёд быстрее, или возвращайтесь домой: не в пору мы собрались Тогда Игорь стал говорить со своими братьями так: - Если мы вернёмся не бившись, то нам позор будет пуще смерти. Пусть уже что Бог пошлёт. Так поразмысливши, они продолжали ехать вперёд всю ночь, а на другой день, в пятницу, в обеденную пору, встретили половцев. Те, дойдя до русских, собрались все от мала до велика и выстроились на другом берегу реки Сюурлия (нынешняя речка Красная). Оставив свой лагерь за собою (сейчас на этом месте железнодорожная станция «Кременное»). Наши разделились на шесть полков: Игорь с отрядом в середине, справа брат его Всеволод, по левую руку племянник Святослав. Впереди стал сын Игоря Владимир, потом отряд Ярослава - ковуи, бывшие под начальством Ольстина. В третий полк стрельцы, выбранные из всех полков. Так построились они к битве. Игорь сказал братьям: - Братья! Мы этого искали - будем держаться. И двинулись на врагов, возложив надежду на Бога Когда они подступили к реке Сюурлия, из половецких рядов выехали стрельцы и, пустив в русских по стреле, помчались обратно. А русские ещё не успели перейти реку. Поскакали назад и остальные половцы, стоявшие далеко от реки. Святослав Олегович, Владимир Игоревич, Ольстин с ковуями и стрельцы погнались за половцами, не торопясь и не распуская своих полков: передовые отряды рубили половцев, брали в плен. Те промчались за свой лагерь, и наши, дойдя до их палаток, стали забирать добычу. Некоторые же гнались дальше и уже ночью вернулись к полкам с пленными. Рассеянные половцы стали собираться вместе. И Игорь сказал своим братьям и войску: - Вот Бог помог нам одолеть врагов и получить честь и славу. Но мы видели, что половцев большое число. Да все ли ещё они собрались? Двинемся теперь же, ночью, назад. Если они погонятся завтра за нами, то даже если они все поедут, хоть лучшая наша конница спасётся. А остальные будем сражаться, как Бог велит. Но Святослав Олегович сказал своим дядям: -Я далеко гнался за половцами, и кони мои утомились. Если я сейчас поеду, мне придётся остановиться на дороге. Всеволод поддержал его в том, чтобы остаться на ночь тут же. Игорь сказал: - Что ж, братья, не трудно и умереть, если понимаешь (видимо, за что). И расположились на ночлег. В субботу на рассвете половцы стали наступать, словно густой лес: русские князья не знали даже, кому из них против какого отряда биться: такое множество их было. Игорь сказал: ' - Видно, на нас собрался весь их народ. Тут и Кончак, и Козубурнович, и Токсобич, и Егебич, и Терьтробич. Обдумавши это, они решили всем спешиться и пробиваться к Донцу. (По всей вероятности, они надеялись на спасение в густом лесу. Донец был в трёх километрах отсюда). Они (князья) говорили: - Если мы поскачем, то сами спасёмся, а простых воинов оставим. Грех нам будет выдать их. Будем сражаться пешей ратью. Все вместе или умрём, или спасемся. И все они сошли с коней и бились пешим боем. И тут по Божьему попущению Игорь был ранен в левую руку и не мог ею двигать. Его полк был сильно опечален, что их воевода в самом начале боя был ранен. Так бились крепко весь день до вечера, и в русском войске было много ранено и убито. Настала ночь субботы, а бой все продолжался. На рассвете воскресенья полк (отряд) ковуев пришел в смятение и побежал. (Таким образом, первыми дрогнули и покинули поле боя наемники). Игорь в это время был верхом по случаю раны. Он поскакал к их полку, чтобы вернуть их к войску, но, заметив, что слишком удалился от своих, повернул назад и снял с себя шлем, чтобы бегущие узнали князя и остановились. Но никто не вернулся, кроме Михалка Юрьевича, который узнал князя. Из воинов немногие пришли в смятение вслед за ковуями, лишь кое-кто из рядовых или из боярской дружины, а хорошие воины все бились дружно пешие, и среди них Всеволод показывал большую храбрость. Когда Игорь уже приблизился к своему войску, половцы загородили ему дорогу и взяли его в плен на один перелет стрелы от своего полка. Уже схваченный он увидел, что брат его Всеволод храбро отбивается от нападавших на него, и начал просить себе смерть, чтобы только не видеть, как одолевают брата. Всеволод же так бился, что в руках не осталось оружия. И они бились, идя вокруг озера (по всей вероятности, это было озеро Западное). Так в день святого воскресенья на реке Каяле Бог навел на них гнев свой и послал нам плач вместо радости и скорбь вместо веселья... Здесь уместно будет привести слова Игоря, записанные летописцем, чтобы современник мог судить о нем как о государственном деятеле. Видимо, во все времена в борьбе за власть властелины не жалеют крови своих соплеменников. Вернемся к летописи. Игорь говорил: - Вспомнил я грехи мои перед Господом Богом, ибо много убийств и кровопролития совершил я в земле христианской. Я не пощадил христиан, но взял приступом город Глебов у Переяславля. Тогда немало зла приняли безвинные христиане: отцы разлучались с детьми, брат с братом, друг с другом, жены с мужьями, дочери с матерями и подруги с подругами. Все были в смятении от плена и скорби. Живые завидовали мертвым, а мертвые были счастливы, что подобно святым мученикам отошли из этой жизни после испытания огнем. Старцы умерщвлялись, юноши несли ужасные раны, мужи побивались и рассекались на части. Женщины терпели поругание. - И все это совершил я, - сказал Игорь. - Я недостоин, оставаться в живых. И вот теперь вижу возмездие себе от Бога. Где теперь любимый мой брат? Где племянник? Где сын? Где советные бояре? Где храбрые мужи и строй воинов? Где кони и дорогое оружие? Всего этого я лишен и связанный предан в руки беззаконных. Вот Господь воздал мне по беззаконию моему и по гневу своему на меня. Обрушились на мою голову грехи мои. Справедлив Господь и справедлив суд его, и нет мне уже места среди живых. И я вижу, как другие принимают мученические венцы, почему я, один виновный, не пострадал за всех них? Но, Владыко, Господи, Боже мой! Не отвергни меня до конца. Но если воля твоя на то, буди милость нам, рабам твоим. Кончилась битва, и пленники были разведены каждый по разным шатрам. Игоря взял из племени Тарголов муж по имени Чилбук, а Всеволода, брата его, Роман Кзич, Святослава Олеговича - Ельдечук Бурчевич и Владимира - Коптя Улашевич. Тогда же, еще на поле битвы, Кончак взял своего свата Игоря на поруки, так как он был ранен. (Получается, что и в древности брали на поруки, проявляя, говоря современным языком, гуманизм). В летописи, как мы видим, упоминается имя хана Ельдечука Бурчевича. Этот половецкий хан приютил и накормил врага своего Святослава Олеговича, дед которого киевский князь Владимир Мономах обошелся с дедом Ельдечука и его соплеменниками совсем иначе. Обратимся к известному документу - «Поучение Владимира Мономаха». В назидание своим детям, разумеется, и внукам, вот что он говорил; «... мне живьем Бог в руки дал князей (половецких ханов) Коксуня с сыном, Аклана Бурчевича, Таревского князя Азлугуя и других молодых витязей - 15человек. Всех их я привел живыми, порубил и побросал в реку Сальну (в Ипатьевской летописи - Сальница, то есть река Жеребец). Всего в разное время перебито лучших вождей было около 200». Далее летописец продолжает: Из столь великого множества мало спаслось каким-нибудь случаем. Нельзя было и бегством спастись, так, как окружены, были (русские) половцами, словно крепкими стенами. По слухам, русских убежало человек пятнадцать, а кувоев еще меньше. Остальные утонули в море (в Донце). В это самое время великий князь Святослав Всеволодович ходил в Карачев, собирал войско в северных владениях, чтобы идти на все лето к Дону против половцев. Когда он возвратился, то у Новгорода (Северского) услышал о своих братьях, которые пошли на половцев тайно от него. Это ему было не по душе. Он плыл в ладьях и когда приехал к Чернигову, туда явился Беловод Просович (один из вырвавшихся из окружения) и рассказал ему, что было с этим походом на половцев. Услышав рассказ, Святослав тяжко вздохнул и со слезами сказал: - О милые мои братья! Сыны и мужи земли русской! Бог дал мне усмирить поганых, но вы не сдержали своих молодых сил и отворили (им) ворота на Русь. Да будет воля господня во всем. Мне было досадно на Игоря, но теперь я больше всего скорблю о нем, брате моем. И послал тогда Святослав сыновей своих, Олега и Владимира, в Посемье, так как услыхал, что города на Посемьи пришли в смятение. Такая была сильная печаль и горе, как никогда раньше, по всему Посемью, в Новгороде-Северском и во всей Черниговской области: князья захвачены, дружина в плену или побита - народ волновался и беспокоился... Дальше летописец рассказывает, что половцы, возгордившись победой над Игорем, пошли на Русь войной: Кончак осадил Переяславль в Киевской земле, князь Владимир Глебович был опасно ранен в битве и только помощь Святослава и Рюрика спасла город Римов. Затем Летописец снова возвращается к судьбе Игоря в плену. Какой тяжести был этот плен, как для самого Игоря, так и для его кровных родственников, в частности, для сына, летописец излагает довольно подробно, стараясь быть объективным. Вот что он записал: Половцы оказывали уважение его (Игоря) званию и не делали ему ничего дурного: к нему приставили 15 половцев простых, да еще 5 познатнее, так что всей стражи было 20 человек. Но давали ему свободу ездить и охотиться с ястребами. При нем было пять или шесть человек своей прислуги. А стража относилась к нему с уважением и слушалась его: если он кого пошлет куда, они безропотно исполняли его приказания... Здесь уместно заметить, что уже начинался май, в рост пошли травы, стало тепло, и половецкие ханы съехались в свою летнюю столицу на восточное побережье реки Тор (теперь эта территория в черте нынешнего города Славянска Донецкой области). Ханские шатры стояли на довольно большом пространстве - от нынешнего поселка Николаевка до Приволья. Такая разбросанность диктовалась кормовой базой для скота и лошадей - главного богатства половцев. Туда же, в летнюю столицу, был переправлен из-за Донца плененный у Каялы князь Игорь и его родственники, бывшие с ним в одном походе. Рядовые воины, взятые в плен, были отвезены в Крым на невольничий рынок. Есть ряд документов, свидетельствующих, что половецкие ханы продавали русских рабов, в том числе и бывших русских ратников, аварам, абхазам, туркам, персам и даже купцам из далекой Африки. Но вернемся к летописи. Он (Игорь) велел прислать себе из Руси священника со всем, что нужно для церковной службы. Он ведь не знал промысла Божия о себе и думал, что долго останется в плену. Но Бог спас его ради молитв христианских, так как многие о нем скорбели и проливали слезы за него. Когда он жил у половцев, там нашелся один половчанин по имени Лавр. Он возымел благое намерение уйти с князем на Русь и сказал ему об этом. Игорь сперва не доверял ему, да и в голове у него были другие, смелые мысли: он думал бежать вместе со всеми своими, рассуждая так: «Я ради чести тогда не спасался бегством, оставив дружину, и теперь не хочу идти бесславным путем». Игорь принял к сердцу их совет, встревожился по поводу приезда половцев и стал думать о бегстве. Но ни днем, ни ночью нельзя было бежать, ибо стража караулила, а нашел он, что самое удобное время - на заходе солнца. И послал Игорь своего конюшего к Лавру сказать: «Переезжай на тот берег Тора с запасным конем в поводу». Они сговаривались раньше с Лавром бежать вместе... Здесь уместно сделать небольшое отступление. Река Тор, на которой стоит нынешний Славянск, и восемьсот лет назад была неглубокой. Это через Донец половцы переправлялись вплавь. Через Донец вплавь переправляться Игорь не рискнул - стража могла заметить. Хотя путь в русскую землю удобней был строго на Север. Продолжим перечитывать летопись. Пришел вечер. Половцы перепились кумысом. Конюший пришел к Игорю с известием, что Лавр ждет его. Игорь, ужасаясь и трепеща, встал, помолился на образ Божий и на честный крест, говоря: - Господи сердцевидец! Спаси, владыко, меня, недостойного. И, взяв с собой крест и икону, поднял стену палатки и вылез наружу. Стража его занималась играми и веселилась, считая, что князь спит А он, дойдя до реки, перешел ее вброд и сел на коня. Так они перебирались через половецкий стан. Это спасение сотворил Господь в пятницу вечером (месяц и число почему - то летописец не указал). Игорь шел пешком 11 дней до города Донца (сейчас это село Червоный Донец Харьковской области, примерно в ста двадцати километрах от устья реки Тор). Значит, Игорь продвигался со скоростью десять километров в сутки, по всей вероятности, делая только ночные переходы. Далее летописец сообщает, что из города Донец Игорь «отправился в свой Новгород, где ему все обрадовались. Из Новгорода он пошел в Чернигов к брату Ярославу, прося помощи для Посемья. Ярослав обрадовался ему и обещал подать помощь. Оттуда Игорь поехал в Киев к великому князю Святославу. И рад был ему Святослав, а также и сват его Рюрик». Вчитываясь в текст, нетрудно заметить, что летописец вольно обращается с такими глаголами, как «пошел», «поехал», «шел пешком» (это при коне-то!) А может и в самом деле коня пришлось постоянно вести в поводу? И все же хочется верить, что летописец был предельно точен в выражении своих мыслей, и мы сегодня имеем возможность представить более полную картину событий, дополненную к той, которая дана в «Слове о полку Игореве». Благодаря этой летописи мы имеем точные координаты важного для России события: битва русских с половцами в апреле 1185 года произошла между рекой Красной и рекой Мечетной. И еще, что не менее важно для современников: летопись четко обозначила цель похода Игоря на половцев: Игорь шел грабить своих соседей. Перед этим, год назад, в половецкую землю ходил киевский князь и вернулся с богатой добычей. В этой битве половцы защищали свою родину, и путивльский князь Игорь был взят в плен на исконной земле некогда многочисленного половецкого народа: истреблять его начинали русские, завершили истребление татаро-монголы. Остатки половецкого народа были ассимилированы. Так что сегодня, прежде всего, во многих украинцах, да и русских, течет половецкая кровь. Когда-то был половецкий язык, и некоторые киевские князья превосходно им владели. Карамзин считает, что, например, Владимир Мономах «свободно объяснялся на языке половецком». Высокого уровня достигло половецкое искусство, в частности, искусство танца. Были выдающиеся половецкие поэты и певцы. Об одном из них повествует « Волынская летопись». Она охватывает события 1201 -1292 годов. Пересказывать ее трудно, но чтоб сохранить колорит языка, лучше процитировать место, имеющее прямое отношение к нашему повествованию: «Умер великий князь Роман, приснопамятный самодержец всей Руси. Он одолел все языческие народы, мудро исполнял заповеди Божии и устремлялся на язычников, как лев. Был, сердит, как рысь. Губил их, как крокодил. Перелетал их землю, как орел. Храбр был, как тур. Он ревностно следовал своему деду Мономаху, который губил поганых измаильтян (то есть половцев)». Летописец называет двух половецких ханов - Отрока и Сырчана. Отрок был выгнан Мономахом на землю абхазов за Железные Ворота, а Сырчана как не представляющего опасности для киевской власти оставил у Дона. Говоря современным языком, Отрок был воинствующим диссидентом, и Мономах с ним расправился по - княжески. Сырчан тоже был диссидентом, но более осмотрительным - на время замолк, затаился, «остался у Дона, оживши как рыба». Перед приходом татаро - монголов власть Киевской Руси уже распространялась на все половецкие земли, половецкие ханы были в полной вассальной зависимости от Киева: «Владимир Мономах пил из Дона золотым шлемом, взяв в свою власть всю их землю и загнав окаянных агарян». Смерть каждого русского князя была для половцев большой радостью. В связи со смертью великого князя Владимира Мономаха упоминается имя половецкого певца Ора, которого хан Сырчан послал в землю абхазов к Отрсжу, говоря: «Володимер умер. Воротись, брат. Приди в свою землю. Скажи ему мои слова и пой ему песни половецкие. Если же он не захочет вернуться, дай ему понюхать травы по имени евшан (род полыни)». Хан Отрок, видимо, уже стал своим человеком у абхазов, и потому, как утверждает летописец, не принял предложение своего друга и не стал слушать родные с детства половецкие песни. Тогда певец Ор передал ему траву евшан. Отрок, вдохнувши запах травы своих родных половецких степей, заплакал и сказал: «Лучше мне на своей земле лечь костьми, чем быть славным на чужой стороне», и вернулся в родную землю. Можно только догадываться, что Ор страстно воспевал свои родные половецкие степи, а значит, и землю нашей Кременщины. Пусть землякам не покажется кощунственной моя мысль: благодаря «Слову о полку Игореве», благодаря «Ипатьевской летописи» мы кое-что знаем о мыслях и чувствах русских воинов XII века, но ничего не знаем о половецком народе, истребленном и ассимилированном. А ведь мы, кременяне, проросли на костях этого народа. Половцы, коренные жители здешних мест, не одно столетие оберегали свои родные степи и леса", тот же Донец, ту же реку Красную и реку Мечетную. Спустя века судьбу половецкого народа разделили американские индейцы. Недавно я посетил места, где половцы с оружием в руках защищали свою землю. На Шулечке еще жива криница, и родничок под старой ольхой все еще дышит. Уже не нашел многих яблонь и груш. Но остались еще кусты боярышника. Почти высохло озеро Западное. Здесь под натиском половецких богатырей дрогнули и побежали черниговские ковуи. Их пытался остановить князь Игорь, но половецкий волосяной аркан сдавил ему горло. Совсем обмелела Мечетная. Это уже не река, а всего лишь ручей, мутный, засоренный. Совсем невозможно поверить, что в ее некогда глубоких и быстрых водах тонули русские воины, роняли свои мечи и шлемы. Лет тридцать назад мне довелось писать о крымской реке Салгир, на которой стоит Симферополь. В Подольском архиве Министерства Обороны мне под руку попался документ - рапорт о баталии при форсировании Салгира. В рапорте сообщалось, что многие солдаты не умели плавать и поэтому утонули. Русские войска форсировали Салгир в районе нынешнего Симферополя. Двести лет спустя здесь бродили козы, переходя реку вброд, не касаясь выменем воды. Нынешнюю реку Мечетную с рекой Каялой разделяют восемь столетий, но ее берега только начинают раскрывать свои тайны. Кстати, почему со временем реку назвали Мечетной? Может потому, что здесь находят мечи? Вряд ли. Вероятнее всего, когда еще южная граница Московского государства проходила в верховьях реки Оскол, здесь, в Диком Поле, были татарские поселения-северная граница исламского крымского ханства. И где - то здесь, на берегу, стояла мечеть. К сожалению, все материальное превращается в прах. Пыль падает и улетает ввысь. Нетленной остается только мысль. У этой речушки, по берегам которой раскинулось село Новокраснянка, есть имя, которое дали ей первые русские поселенцы - донские казаки. Пришли они сюда четыреста лет назад.Но русские люди здесь бывали и восемьсот и тысячу лет назад. Сюда их приводили их князья. И один из них - Игорь - ходил в землю половецкую «добывать себе славу, а дружине честь».
